РУССКАЯ ТРОЯ – КОЩЕЙ

В.М. Васнецов. Кощей Бессмертный 1926 г.

 

КОЩЕЙ

Кощей Бессмертный – персонаж русских народных сказок: колдун, чародей всадник на волшебном говорящем коне. Часто выступает в роли похитителя невесты главного героя сказки.

В русском языке слово кощей имеет множество значений, и все они имеют крайне отрицательные значения, что вполне соответствует его злому «черному образу». В словаре В.И. Даля: «Кощенье – это врать, лгать, хвастать, бахвалить. Костить – испражняться; марать, гадить, грязнить или поганить: кого, костерить, поносить ругательски. Коститься – мараться, гадиться; ругаться»[1]. В словаре имеется дополнение, показывающее дополнительную семантику слова Кощей как осквернителя и хулителя: «Кощнить или кощунствовать, насмехаться над священными предметами, отзываться о них с презреньем, бранно, пошло; поругать; сквернить, осквернять, суесловить, буесловить. Кощунство противоположно изуверству, но еще хуже его; осквернение или поруганье. Кастъ, пакость, пакощи, осквернение, скверна»[2].

[1] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1998. Т. 2: И–О. С. 469–470.

[2] Там же. С. 469–470.

 

Кащей от касть, капость, пакость – мерзость, гадость, скверна, паскуда, нечистое, поганое, сор, дрянь» [3]. Академик И.И. Срезневский (1812–1880) приводит значение древнерусского слова «къшь»: «жребий»; «къшение» или «кошение» – процесс жеребьевки; «кошитися» – метать жребий; «прокъшити» – победить в жеребьевке от къшь – «жребий», «судьба» [4].

На скифо-арийском языке слова с корнем «каш» и «кош» поясняют, что Кощей еще является колдуном и оборотнем:

काश् /kāś/ каш (Ā. pr. kā́śate – I, kā́śyate – IV; fut. kaśiṣyáte; pf. cakāśé; aor. ákāśiṣṭa; pp. kāśitá)

1. быть видимым
2. появляться

काष्ठ /kāṣṭha/ каштха

1. n. кусок дерева, полено
2. мера длины или емкости

कशा /kaśā/ каша

1. f. бич; плеть; кнут
2. повод; узда

कशीका /kaśīkā/ кашика – ласка (f.)

कस् /kas/ кас (P. Рr. /kasati/ – I; fut. /kasiṣyati/; pf. /cakāsa/; aor. /akāsīt/, /akasīt/)

1. идти; двигаться
2. сверкать, сиять

कश /kaśa/ каша

1. m. вид грызуна
2. бич; плеть; кнут

Кощей является источником зла для всех людей:

कष्ट /kaṣṭa/ кашта

1. дурной, плохой
2. злой
3. мучительный
4. суровый
5. больной
6. n. беда, несчастье
7. зло
8. мучение, страдание
9. нужда, нищета
10. болезнь

Кощей очень богат и имеет царский титул:

काशि /kāśi/ каши

1. m. солнце
2. nom. pr. царь, родоначальник правителей страны Каши

[3] Там же. С. 101.

[4] См.: Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1980. С. 98ю

 

3. горсть
4. pl. потомки царя Каши

कोश /kośa/ коша

1. m. бочка; ведро
2. ящик; сундук; шкаф
3. ножны
4. кладовая; сокровищница
5. словарь
6. сборник стихов
7. почка
8. бутон

कोष्ठ /kośtha/ коштха

1. m., n. кладовая, сокровищница
2. n. высокая ограда, стена
3. вал
4. огороженное пространство
5. бот. чашечка лотоса
6. кокон

कोष /koṣa/ коша – см. कोश

 

Слово кощей на Руси существует с незапамятных времен. Оно впервые встречается в памятнике древнерусской книжности «Слове о полку Игореве» (дважды) и один раз как прилагательное: «кощиево»: «Ту Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево»; «Аже бы ты (Всеволод) былъ, то была бы чага по ногатѣ, а кощей по резанѣ»; «Стрѣляй, господине, Кончака, поганого кощея, за землю Рускую, за раны Игоревы, буего Святславлича!» [5]

[5] Слово о полку Игореве : Сборник исследований и статей / Под ред. чл.-кор. АН СССР В.П. Адриановой-Перетц. М._Л.: Ин-т рус. литературы (Пушкинский дом), 1950. С. 22–30.

 

Царство Кощеево

 

Я.О. Пожарский (1770–1827) один из первых отечественных исследователей «Слова о полку Игореве» в 1819 г. сообщил в своем труде, что кощеями назывались отроки, окружавшие князей [6].

По мнению историка русского права и литературы, магистра словесных наук Д.Н. Дубенского († 1863), значение слова кощей шире: «так называли младших княжеских отроков, пленников и рабов». «Седло кощиево», по мнению Д.Н. Дубенского, седло пленника, а Кончак назван Кощеем по той причине, что после своего поражения в 1171 г. состоял на службе у Игоря, был его вассалом [7].

Русский филолог и этнограф Е.В. Барсов (1836–1917), проанализировал употребление слова кощей в русских летописях и в «Слове». В Ипатьевской летописи под 1170 г. кощеи упомянуты рядом с седельниками – конюхами, седлавшими коней, из чего Барсов сделал вывод, что кощеи «очевидно, служили при обозах и передвижениях». Употребление слова кощей в Ипатьевской летописи под 1170 г. и в (Н1Л) также указывает, по словам Е.В. Барсова, на служебное положение кощея: «бысть весть половцем от кощея от Гаврилкова, от Иславича, оже идуть на не князи русьстии» [8]; «Убиша

[6] Пожарский Я.О. Слово о полку Игоря Святославича, удельного князя Новагорода-Северскаго, вновь переложенное Яковом Пожарским, с присовокуплением примечаний. СПб.: тип. Департ. нар. просвещ., 1819. С. 68.

[7] Дубенский Д.Н. Слово о плъку Игоревѣ, Святъславля пѣстворца стараго времени“, объясненное по древним письменным памятникам» Русские достопамятности. М.: Изд-во ОИДР, 1844. Ч. 3. То же отд-но: М.: Унив. тип., 1844, LV. С. 112, 115, 160, 373.

[8] ПСРЛ Ипатьевская летопись. Издание археографической комиссии. СПб., 1871. Т.II. С. 539

 

 

 

Володимири князя Андрея…, бяше с ним один кощеи мал»[9]. В «Слове» слово кощей употреблено, по мнению Барсова, в значении «пленник-раб» («въ сѣдло кощиево», «кощей по резанѣ») и в смысле человека низкого, коварного, неблагодарного («стрѣляй… Кончака, поганого кощея») [10].

По мнению доктора исторических наук А.И. Попова (1899–1973), слово кощей в русском языке означало «слуга» или «челядин», «холоп», хотя чаще всего подразумевался, возможно, все-таки раб специального назначения – «конник», «повозочный» или «обозный». Выражение в «Слове» «Игорь князь высѣдѣ изъ сѣдла злата, а въ сѣдло кощиево» А.И. Попов объясняет следующим образом: «Очевидно, кощей вел с собой рядом парную, заводную лошадь, на которой и пришлось отправиться князю. Кощей, по мнению И.А. Попова имеет значение как «слуга в пути, обозный», реже – «слуга, челядин, холоп» [11]. Кроме того, имя Кощей встречается как личное имя. Наиболее часто это имя встречается в берестяных грамотах XII в. из Новгорода и Торжка[12].

На территории России известны топонимы: «Та церковь Иванна Предтечи стоитъ на монастырьской земли на Никулинской деревни и Кощеевы горы» [13]. “Да въ Клинскомъ уѣздѣ … деревня Руново, пустошь Кощеево» [14]. А.И. Соболевский отмечал: “Кощеево, шесть поселений в Ярославской г[убернии]., одно в Тульск., Кощеевка Яросл., Тул. Фамилия Кощеев не принадлежит к числу редких»[15] В. Афанасьев, рассматривавший путь князя Игоря в походе на половцев, упоминает хутор Поганый на реке Белой Калитве и хутор Кащеев на реке Быстрой (притоке Сев. Донца)» [16].

В русской топонимике деревни и села с названием «Кощеево», «Кощеевский» встречаются во всех центральных областях России, например: Ивановской, Белгородской, Калужской, Тверской, Ярославской, Казанской, Вологодской и во многих других областях.

[9] ПСРЛ Новгородская первая летопись Издание археографической комиссии. СПб., 1879. С. 34

[10] Барсов. Е.В. Слово о полку Игореве как художественный памятник Киевской дружинной Руси: В 3 т. М., 1887–1889. Т. 3. С. 397–400.

[11] Попов И.А. Кыпчаки и Русь // Учен. зап. ЛГУ. № 112. Л., 1949. Сер. ист. наук. Вып. 14. С. 115–117.

[12] Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. М.: Языки славянской культуры, 2004. С. 49, 205, 456, 674, 750.

[13] Жалованная грамота Сийскому Антониеву монастырю // Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею (АИ). Т. 1–5. СПб., 1841–1842. Т. 3. С. 125.

[14] Жалованная грамота Иосифову Волоколамскому монастырю // Там же. С. 155

[15] Соболевский А.И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии // Сборник Отделения русского языка и словесности Российской АН (Сб. ОРЯС). Т. 88. № 3. 1910. С. 247.

[16] Афанасьев В. Вероятный путь князя Игоря Северского на половцев в 1185 году: Критическое исследование похода по летописям и «Слову о полку Игореве». М., 1939. С. 45–56.

 

В.М. Васнецов. Витязь на распутье. 1882 г.

 

В.Я. Пропп (1895–1970) в книге «Исторические корни Волшебной Сказки» отметил особенности появления Кощея во многих русских сказках. «В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь. У этого царя было три сына, все они были на возрасте. Только мать их вдруг унес Кош Бессмертный. Особенно часто в качестве воздушного похитителя является ветер или вихрь. Однако сопоставление подобных случаев показывает, что за вихрем обычно кроется или змей, или Кощей, или птица. Вихрь может быть рассмотрен как похититель, потерявший свой животный или змеиный или иной образ. Похищает вихрь, а когда герой разыскивает царевну, то оказывается, что она во власти змея. «Ведь это не вихрь, а змей лютый», – прямо говорится в сказке. Такие выражения, как «кощей страшным вихрем вылетел в окно», – показывают, какими путями шла потеря животного образа. Вдруг сделался сильный ветер, поднялся клубом песок, вырвало из рук няньки дитятю и унесло неизвестно куда. Здесь нет животного облика, однако разысканная царевна оказывается во власти орла» [17].

По мнению доктора филологических наук Е.М. Мелетинского (1918–2005), в сказках о змееборцах и им подобным герой проходит через испытание у некоторого «хозяина» в ином мире. Ему помогает девушка, находящаяся во власти кощея и впоследствии выходящая замуж за героя. Этому предшествует похищение героини и перемещение героя вслед за ней из «нашего царства» в «иное царство». Здесь важен переход от «нормального» (в смысле эндогамии – экзогамии) брака к попыткам нарушить эндогамию (Кощей, Змей, Вихрь) – это слишком «далекий» жених, поэтому царевна должна быть отнята у него и отдана своему герою. «Брак с Кощеем есть похищение души, смерть, а освобождение пленницы равносильно акту возвращения души» [18]

[17] Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. СПб., 1996. С. 159

[18] Мелетинский Е.М. Избранные статьи. Воспоминания. М., 1998. С. 314.

 

В.Я. Пропп обращает внимание на «двоякую судьбу» похищенной царевны. «У нее два брака: один насильственный с Кощеем, другой – с человеком. То есть девушка получает брачное посвящение через Кощея, после чего переходит в руки жениха-человека. Похищение царевны Кощеем (Змеем, Вихрем) можно истолковать как похищение с целью тотемической дефлорации. Убийство Кощея с этой точки зрения может быть признано более поздним»[19]. Действительно, Кощей, выполняя определенную тотемическую функцию, имеет право на девушку, которая принадлежит ему изначально. Следовательно, отношение к Кощею как к «отрицательному» персонажу и необходимость его убийства появляются постепенно, по мере отмирания тотемистических воззрений. «Интерес вызывает мифологическое значение «атрибутов» смерти Кощея. Например, игла, булавка в народной культуре является предметом-оберегом и одновременно орудием порчи. По восточнославянским представлениям, ведьма, змора или огненный змей могут оборачиваться иголкой, поэтому не советовали поднимать найденную иголку. Следовало ломать и выбрасывать иглу, которой пользовались в ритуальных действиях» [20].

Сюжет «Смерть Кощея от коня» включает элемент сожжения и последующего развеивания по ветру его праха. В этом можно найти отголоски языческих обрядов сожжения чучела. Например, сжигание в купальских кострах веток, деревца, а также куклы или чучела, вокруг которых перед этим совершались ритуальные действа, или бросание в костер масленичного соломенного чучела и т.п. Как считает Н.Н. Велецкая, эти обряды имеют отношение к культу предков, который связан, в свою очередь, с аграрными культами» [21]. Важнейший знак победы над кощеем – это обладание героем белого коня, как символа света. Белый конь, как помощник главного героя всегда присутствует в сказах про Кощея и Царевича. Заметим, только тогда Царевич одолевает Кощея, когда его конь становится сильнее коня противника. Белый конь для наших предков являлся символом небесного света и главный положительный герой сказки всегда побеждает зло только когда восседает на белом коне, т.е. получив помощь от Бога–Света, он получает силу победить тьму! Свет всегда побеждает тьму!

Л.М. Алексеева в книге «Полярные сияния в мифологии славян» написала: «Несомненно, к единому миру мертвых и холода относится Карачун. Его предположительно считают зимним славянским божеством, сохранившим черты олицетворения смерти. При этом белорусские верования уточняют, что Карачун сокращает жизнь и является причиной внезапной смерти в молодом возрасте. Для нас важно, что этот образ связан с объективным и четким природным фактором: Карачун – не только имя злого духа, но еще и название зимнего солнцеворота и связанного с ним праздника. Для слежения за Солнцем нужна определенная научная квалификация если не всех, то хотя бы некоторых членов общества (волхвов). Кроме того, имя божества вводит нас в круг

[19] Пропп В.Я. Морфология волшебной сказки. М., 2003. С. 334, 407– 408.

[20]  Славянские древности: Этнолингвистический словарь: В 5 т. Под общ. ред. Н.И. Толстого. М., 1999. Т. 2: Д – К. С. 370 – 373.

[21] Велецкая Н.Н. Языческая символика славянских архаических ритуалов. Изд. 2-е, испр. и доп. М., 2003. С. 184–189.

 

развернутых сюжетов восточнославянской волшебной сказки: Карачун — это одно из наименований Кощея Бессмертного»[22].

Н.В. Солнцев

 

[22] Алексеева Л.М. Полярные сияния в мифологии славян: Тема змея и змееборца. М.: Радуга, 2001. С. 87.